Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка

Роман Всеволода Иванова «У» (1933), который анализировался исследователями преимущественно с точки зрения экспериментальной формы и сатирического содержания, а также аллюзий к произведениям русской и европейской литературы, в статье впервые подробно рассматривается в историческом и литературном контексте 1930-х годов. Показаны связи самого романа и его редакции, ставшей самостоятельным произведением, романом «Багровый закат» (1934), с сформулированной в 1931 г. новой генеральной темой пролетарской литературы, новыми требованиями по отношению к писателям: задачей изображения строительства заводов первой пятилетки, показа героев труда, новых людей и вредителей на производстве. С точки зрения задач эпохи и их реализации, автором статьи, с привлечением новых биографических материалов, анализируется группа текстов: опубликованный в периодике фрагмент романа «У», его полный текст, не напечатанный при жизни Иванова, никогда не публиковавшийся роман «Багровый закат» (хранится в архиве) и его первоначальный замысел, частично отраженный в публикации в периодике. В статье прослеживается, как абсурд и ирония, в том числе и над промышленным строительством, романа «У», где Иванов показал преимущественно «бывших» людей, в романе «Багровый закат» сменяются изображением на первом плане завода в Донбассе, прототипами которого стали реальные заводы, куда писатель ездил в 1933 г. Отказавшись от иронии первоначального наброска романа, Иванов показывает в «Багровом закате» представителей рабочей молодежи, стремящихся стать новыми людьми с новым сознанием, вводит образы вредителей, мешающих этому процессу. Делается вывод, что при этом и роман «Багровый закат» оказался не соответствующим задачам, поставленным перед литературой идеологами времени. Размышляя о судьбах людей в эпоху социалистического строительства и стремясь показать непредсказуемую реальную жизнь и «тайное тайных» души человека, где есть место непролетарским чувствам жертвенности, одиночества и тоски, писатель шел своим путем, во многом альтернативным советской литературе 1930-х годов. Благодарность. Работа выполнена в Институте мировой литературы им. А.М. Горького РАН при финансовой поддержке Российского научного фонда (проект № 25-28-00107).

В статье анализируется полиметрический стих поэтического цикла Генриха Сапгира «Мемуары с ангелами в Красково». Статья состоит из пяти разделов. В первом разделе идет речь о метрической гетероморфности сапгировского стиха. Делается вывод, что при создании полиметрии Сапгир пользуется не столько метрами, сколько размерами, входящими в его метрический репертуар как «готовые» формы. Второй раздел посвящен тонической структуре «Мемуаров…», во многом обусловленной повторением одних и тех же разновидностей дольника. В третьем разделе говорится о свободном стихе, в малой мере присутствующем в сапгировском цикле. В четвертом разделе наводится общая статистика по метрам и анализируются способы их сочетаний. В пятом разделе рассматриваются фонические эффекты стиха «Мемуаров…», связанные с его полиморфной природой. Сапгир существенно расширяет возможности русского метрического стихосложения, вырабатывая особый тип полиметрии, оперирующей устойчивыми сочетаниями метров, вкраплениями тонического и свободного стиха, а также выразительными возможностями сверхкороткой строки. Важную роль в формировании стиха Сапгира играет графика текста, разбитого на синтагмы и отдельные слова, что приводит к возникновению вторичного ритма – ритма стихоразделов и звуковых повторов. Таким образом, один и тот же текст в зависимости от способа чтения может восприниматься и как метрический, и как тонический, и как свободный. Предложенная Сапгиром модель полиметрии представляет собой переходную форму стиха, постоянно отрицающего свою регулярность, но при этом функционирующего по вполне определенным законам. Такой стих может быть рассмотрен как современный этап эволюции русского метрического стихосложения.

Цель исследования – установить связь мифологемы «Блуждающие скалы» с десятым эпизодом романа Дж. Джойса «Улисс» и описать ее репрезентацию в тексте. Рассматриваемая мифологема в картине мира Джойса трансформируется в библейский образ преграды на границе с Эдемом. Если в Библии аналогом Блуждающих скал является пламенный меч обращающийся и рядом с ним – Херувим, то в художественном мире Джойса манифестациями Блуждающих скал становятся предметы материального мира с фигурами, функционально замещающими Херувима. Используя криптопародию в сочетании с элементом травестии, Джойс прибегает к художественной расшифровке мифологемы с помощью образной сопоставительной конкретизации. Священное Писание и миф о Блуждающих скалах выступают в качестве претекста, помогающего читателю выявить зашифрованные аллюзии и заполнить смысловые лакуны. То, что символом десятого эпизода Джойс делает Христа, временем эпизода – время Его крестной смерти в 15.00, а органом эпизода – Его кровь, и выбирает название – Блуждающие скалы, позволяет говорить о сближении в картине мира Джойса библейской истории о миссии Христа с мифологическим сюжетом о преодолении Блуждающих скал. Указанная Джойсом в схеме для десятого эпизода наука механика связывается с учением о том, как преодолеть Блуждающие скалы путем следования заповедям Христа.

В статье сделана попытка проследить историю участия критика Ю.И. Айхенвальда в Собрании сочинений А.С. Пушкина под ред. С.А. Венгерова. Проанализированы письма Айхенвальда Венгерову, хранящиеся в РО ИРЛИ РАН, а также отпуски писем критику за 1907–1908 гг., содержащиеся в Конторской книге Венгерова. В Собрании сочинений Пушкина было опубликовано только 2 очерка Айхенвальда – о «Бахчисарайском фонтане» и о «Полтаве», – хотя был выслан очерк о «Цыганах», а также предполагалось, что критик даст еще эссе о «Моцарте и Сальери» и о «Скупом рыцаре». Сделан вывод, что именно работа над очерками в 6-томник Пушкина натолкнула Айхенвальда на мысль включить главы по произведениям Пушкина во 2-е издание I Выпуска «Силуэтов русских писателей». Именно работа над переизданием «Силуэтов…» и выход этого сборника осенью 1908 г. не позволили Айхенвальду продолжить участие в венгеровском издании Пушкина. В Приложении публикуется ряд писем Айхенвальда и некоторые отпуски писем из Конторской книги Венгерова, касающиеся истории участия критика в Собрании сочинений Пушкина. Публикуются также 2 письма Айхенвальда Венгерову, написанные после появления статьи Венгерова «Критик-Импрессионист» (1910).